| Angrymouse |
24.04.2010 17:36 |
Код:
А я им даже немного завидовал,
Хоть мы и были ровесники.
Всегда был рядом с ними,
Но не был с ними вместе
Да и не хотелось даже, если честно.
Было страшно как то лезть мне во всю эту кашу
Но не могли не вызывать восхищения
Движения этих двух пацанов в то время.
Всегда на ступень выше, на шаг впереди.
В их семнадцать люди им давали по двадцатипяти.
И пока остальные где-то по подъездам план курили
Они спокойно намутили себе по машине.
И все в районе знали младшего ***,
Зеленую 99 и темно-синюю Ниву.
За чертой закона, но все по уму, красиво,
Человечно, без крови, минимум насилия.
Фиктивные фирмы, эффектные мифы,
Далекие виды, жестокие фильмы,
Спорт, там бокс, футбол, качалочка,
Водочка, планчик и телочку на пару палочек.
Шелковые рубашки, замшевые туфли,
Шансончик, Кучин, Круг, Шуфик.
Клубы, тогда еще были дискотеки,
Бандосы, кедосы, лавандосы, рэкет,
Стрелки, терки из-за какой-нибудь точки,
Биты, бабочки, розочки, заточки.
И естественно все эти расклады
Привели пацанов в зону медленного снегопада.
Первые несколько месяцев нюхали, потом ***лись
И познали все секреты этой кухни.
Считали себя взрослыми в девятнадцать,
По-взрослому хотели жить, по-взрослому убиваться.
В тот жаркий день собрались за город на трёх машинах,
Все было готово, последнего ждали.
«Сгоняю домой, одену что-нибудь дачное,
А то чё я в туфлях за сто бачей, как мачо…»
Вес, ложка, святой источник, красные шапочки,
И вместо кроссовок белые тапочки.
Хороший понт дороже денег. Лепка стереотипов.
Даже сопливый подражал героям чтива.
Вальяжно впарились, лениво потирая нос,
Пацан в теме, строго в приоритете по вене.
Девяностых символика:
На шмаль и алкоголь нет спроса, развлечения для молокососов
Дозняк в кармане, феня, все в подобном плане,
В ларьках тарят, имена важную роль играют.
Два заложника времени сломанного,
Братскими узами связаны, сплавлены, в своих кругах прославлены,
Вечно вправлены, чада эпохи отравленной,
Всеми высшими силами забыты и оставлены.
Ежедневный доход - кидалово, кражи, налеты…
Они называли это свободой.
Работа в паре, форшмак впарить местным уродам.
Они называли это свободой.
Вот чисто пацанский подгон братухе на денюху,
Щедрый дозняк плюс бутылка пива - сбить сушняк.
Подарочный комплект «а-ля респект девяностых»:
Просто, неброско, по своему в доску.
Дескать, как-никак брат, друг, драг, враг,
Последний шаг, да кто бы подал знак…
По-братски сжав кулак благодарил,
Говорил, что давно простил за то, что он тогда свалил.
Похлопал по плечу: «Ну чё?»
И скрылся куда-то на кухню, на защелку закрылся зачем-то.
Ушел поправиться, пока кенты веселятся.
Время идет и уж пора бы возвращаться…
Дверь выбили, нет пульса, лицо синее,
На полу машина с остатками братского ширева.
Родной крови в день её рождения,
В знак любви и уважения, в знак любви и уважения…
Корефанам рисовал татуировки, писал стихи,
Пел в подъезде под гитару песни,
Кино, ДДТ, Наутилус, Алиса, Бутусов..
«Мы вместе-е-е! Ну а мы, ну а мы, педерасты, наркоманы…»
«Ээ стоп..! стоять..! стоп!»
То ли он чего-то попутал, то ли я чего-то не понял,
С тех пор Константин Кинчев покинул наши кассетные магнитофоны
То ли дело наш земляк, Егор Летов из группы "Гражданская Оборона":
«Всё идёт по плану!»
Или вот из молодых некто Дельфин.
"Мальчишник" конечно чушь собачья, так, подрочить для малолеток,
А вот " Дубовый Гаайъ" – ништяк:
«На моих ладонях пылью остаётся шма-а-аль…»
А на руках точки от внутривенных инъекций,
*** - представитель уличной интеллигенции.
А как-то раз поутру, вмазанный
Попался на глаза похмельному мусору, послал его сдуру.
- Опачки, пятнадцать суток…
Вот там то по кумару он и познакомился с этим духовно-продвинутым мудрецом – Гуру
И понеслось... исправить карму, открыть чакры, почистить ауру,
Энергия космоса, летит комета, погибнет планета, братья, сестры,
Секта какая-то...
Бросил пить, курить, употреблять, перестал ругаться матом,
Отказался в армейку идти служить солдатом, про Бога переделал все песни,
Родители с его Ленкой сидели дома, по телеку смотрели Петросяна, было весело…
А он вышел и в подъезде повесился.
Конец двадцатого века, девяностые годы
В газетах писали: беспредел, мы называли это свободой.
Ставка только одна, когда нечего терять – жизнь
Никто не знал что меченая колода.
|
