Стало страшно, аж закашлял он, и слезы ощущения, которых,
Не пробовал с годков прошлых, а там лох этот под деревом.
И конь потерян был, коньяк что грел, остыл, стыд, аж завыл.
Зимняя ночь, метель стерва орала, гоняла снег как веник пыль.
Деревья гнула как спину возраст, как ветер летний сгибал ковыль.
И было, что терять, за года нажитое, жена и у озера дом с огородом.
Сложно сказать стало ли это поводом, что побежал он по следам,
Еще не заметенным, в ночь зимнюю, страшную лютую….
Проваливаясь в сугробы, носом слюни, сплевывая, прося господа бога.
Выдержу ли я этот экзамен, дотяну ли до конца этого холодного урока.
И вот глаза тяжелые впереди заметили что-то черное,
Телега, рядом кобыла-яблонька, дергала кожей, как будто мух сгоняла.
Вова в телеги лежа, осевшим голосом бормотал что-то похожие,
На «хозяин ну что же ты», тот не говоря не слова, расстегнул шубу тяжелою.
Лег сверху на него, чтобы согреть теплом своим.
Утром Вова проснулся от холода, а на нем тело хозяина мертвого,
И кобыла остыла, ему вдруг стало так стыдно, так за себя обидно,
У хозяина и хозяйство было, и два сына и жена красавица Ира.
Я просто разнорабочий, алкоголик можно сказать человек конченный.
Лучше я бы помер, значит, у меня оказался козырь, вот такой номер.
|